За кормой моего корабля меркнет светлая точка слушать

В приснопамятные советские времена шефские связи с Вооруженными силами были весьма существенным фактором их боевой готовности. Поручено это было комсомолу, но занимались этим  на самом высоком  уровне – вплоть до командования частей, соединений и военных учебных заведений. Стоит признать, что такого рода связи во многом способствовали вещам совершенно практическим – например, трудоустройству военно-морских жен, обеспечению инструментами музыкальных коллективов, наконец, просто грамотной организации досуга. И в крупных городах, и уж особливо в небольших гарнизонах задача очень важная – это не преувеличение. 

Назначали шефов по-разному, но чаще – по взаимной договоренности руководителей. Так, у Киевского высшего Военно-морского политического училища в качестве шефов оказалось Киевское же хореографическое училище. Эффект этих шефских связей оказался весьма успешным: позднее на флоте я встречал то одну, то другую “балерину” уже мамами…

Но у меня с этим социалистическим феноменом связаны совершенно специфические воспоминания.

Набор 1975 года оказался весьма талантливым. У нас было несколько очень хороших поэтов – иные пишут и сейчас, избрав себе творческую стезю в  качестве профессии. Были просто замечательные художники – с двумя  такими, Толей Морозовым и Борисом Бакановым мы три года рисовали стенгазету.  Были танцоры, были пародисты и представители разговорного жанра… Но вот с музыкантами нам как-то не повезло. То есть Сашка Петухов классно играл на аккордеоне, а Юрка Марченко – на баяне, Володя Рябошлык мог изобразить на скрипке – но и все. При этом никто не пел – и это, по мнению ротного командования, было большим упущением провидения и приемной комиссии.

К восьмому марта мы ждали в гости наших шефинь. Во множестве. Встретить нужно было по параметру “умрем, но флот не опозорим”. Подготовку начали где-то с середины февраля. Как сейчас помню – был вызван к ротному 22 февраля – строго накануне собственного дня рождения. Ротный рассматривал нашу газету и одобрительно хмыкал. “Весьма,весьма… Очень талантливо! Как вы думаете, товарищ курсант, тезис о том, что талантливые люди талантливы во всем, актуален во второй половине двадцатого века?” Подвох ТОЧНО БЫЛ, но  в чем именно – я не предполагал. И решил рискнуть:”Безусловно, товарищ капитан-лейтенант!” “Вот как? Чудесное совпадение наших позиций по столь важному моменту! Ну, а раз так – тогда все проще. Восьмого марта у нас международный женский день, Вы об этом что-нибудь знаете?” “Не так , чтоб очень, товарищ капитан-лейтенант… Слышал в детстве пару раз”. “Очхор. К нам приходят шефы, будет концерт. Вы играете на гитаре и поете”. “Виноват?!” ” ВЫ ИГРАЕТЕ НА ГИТАРЕ И ПОЁТЕ! Вы же сами подтвердили, что таланты везде себя реализуют! Вот и подтверждайте делом” “Я НЕ УМЕЮ ИГРАТЬ НА ГИТАРЕ, товарищ капитан-лейтенант!” “Вы меня не поняли, товарищ Кутузов. Восьмого марта у нас международный женский день. К нам приходят шефы. Мы даем концерт. Вы играете на гитаре и поете!” “Как же я буду играть, если я НЕ УМЕЮ?!” “Но вы же ТАЛАНТЛИВЫ!” “Но не во всем же!!!” “Откуда Вы знаете?”.”Я не справлюсь”. “Товарищ курсант , у меня мало времени. Встать! СМИРНО!Восьмого марта у нас международный женский день” “ЕСТЬ!” “К нам приходят шефы” “ЕСТЬ!” “Вы играете на гитаре и поете” “ЕСТЬ!” “Можете быть свободны”. Пятеро ротных гитаристов, запершись со мной в баталерке, две ночи  ставили мне пальцы на “классический квадрат”. Еще два дня ушло на обучение перебору. Еще через день на третьем курсе выпросили чешскую гитару (большая редкость в те годы) и достали по блату капроновые струны.

Седьмого марта вечером я был в состоянии “всепофигихренсним”. Мой номер был ПЕРВЫМ.Успех был СТОПРОЦЕНТНЫЙ – в значительной мере из-за песни. Из кинофильма “Океан” – “За кормой моего корабля меркнет светлая точка…” Ошалевший от собственной наглости спел еще одну “Туфли-лодочки” из “Юнги Северного флота”. Если бы не лопнула басовая струна – было бы точно как в миниатюре “мана-мана – тынч тынч тыдыдыдым”… 

За кулисами меня встретил родной ротный командир. И знаете , что он мне сказал? “Товарищ  Кутузов,так ВЫ ЕЩЕ И ВРЕТЕ! Это ТАК ВЫ НЕ УМЕЕТЕ ИГРАТЬ НА ГИТАРЕ?! В общем, у нас будет о чем поговорить в ближайшее время!”…

Когда в начале девяностых в музыкальном клубе Приморской библиотеки имени Горького вместе  с друзьями мы сыграли ансамблем “Танцуй, девушка” в переложении Сергея Орехова, а в 1994 году я написал песню, ставшую увертюрой для спектакля “Бабий бунт” в Молодежном театре Владивостока (до сих пор идет, моя фамилия указана в афише) – я не раз вспомнил “шефский концерт” седьмого марта и сакраментальные слова родного командира “Так Вы еще и врете, товарищ курсант?” Сегодня у меня уже шестая гитара – если ту чешскую “Кремону” считать первой. Мой “Мартинес” прекрасно звучит, и сегодня я легко играю с листа и “Чардаш”, и “Киевский вальс”, и “Прощайте, скалистые горы”.  Не знаю, насколько талантливость этому способствовала, но абсолютная флотская уверенность в собственных силах осталась на всю жизнь. Настоящий моряк безо всякого усилия плавает на всем, что плавать может , и с некоторым усилием на всем, что плавать не может. Возможно, это тоже своего рода талант? В тельняшке…