Вот это форштевень вот это корма

С “бала” на корабль

— Знаете, а море разное, — сразу после приветствия говорит мне Марина Старовойтова. — Например, Карское, где чаще всего приходится работать, холодное, с частыми туманами и штормами, большую часть года покрыто льдами, в Обской губе вообще вода мутная. А вот Баренцево — под цвет аквамарина, хрусталь с бирюзой, но суровое. У каждого моря свой характер, впрочем, как и у корабля, как и у человека.

Она “в моряках” с 2005 года. Прямо из школы, где работала учителем русского и литературы, Марина Старовойтова взяла и приехала в Мурманск. Собрала документы, прошла собеседование в Мурманском морском пароходстве, которому тогда принадлежал весь гражданский морской флот в Мурманске, и вышла на работу в должности дневальной на атомный контейнеровоз “Севморпуть”. Это было начало ее морской карьеры. Совпадение? Она говорит, что судьба.

— Я просто поняла в один момент, что хочу свою жизнь связать с морем. Можно много говорить о нем, это непредсказуемая стихия, ее надо видеть, чувствовать. Влюбилась в море, дух авантюризма, плюс романтика еще в голове. Да и имя у меня такое — Марина, “морская”, — вспоминает девушка.

“Севморпуть” — это единственный в мире атомный транспортный контейнеровоз. Два года на нем отработала Марина, а в 2007-м лихтеровоз надолго встал у причала, экипаж расформировали, само судно хотели переоборудовать, но проект не состоялся. В 2008-м весь атомный ледокольный флот, включая “Севморпуть”, был передан из оперативного управления Мурманского морского пароходства в ФГУП “Атомфлот”.

Как и многие ее коллеги, в период реформ девушка ушла в транспортный флот, тоже поначалу дневальной. Суда там были другого класса — балкера и танкеры.

— Я работала в столовой, подавала еду, мыла посуду, следила за порядком. Но внутренне понимала, что это не то, чем мне хотелось бы заниматься всю жизнь, — улыбается Марина. — Рискнула и поступила в Макаровку в Питере.

Макаровка — так в гражданском морском флоте называют Государственный университет морского и речного флота имени адмирала Макарова в Санкт-Петербурге. Марина Старовойтова поступила на заочное отделение, продолжая ходить в море, и окончила университет в 2014 году, получив диплом судоводителя. Работа в транспортном флоте продолжилась, но уже в другом статусе.

Девушка-старпом

— Я обратилась в Ассоциацию морских капитанов, прошла обучение, сдала экзамены и получила квалификационное свидетельство матроса 1-го класса, работала уже как все матросы на палубе, занимались швартовкой, зачисткой трюмов, подготовкой к перевозке груза. Это физически тяжелая работа, особенно подготовка трюмов, но работы я не боялась, потому что с детства уже была закалка, — вспоминает Марина.

Каждое лето детства Марина проводила в деревне, поэтому к физическому труду и дисциплине была привычна. Природная решительность и упорство тоже сделали свое дело — матрос Старовойтова, пройдя всю цепочку карьерного роста, стала старпомом, а это второй после капитана человек на корабле. Но старший помощник капитана на балкере, где экипаж всего 18–20 человек, еще не предел. Марина продолжала учиться.

— Работа в Арктике для меня была не новой, я же начинала на лихтеровозе, который ходил почти тем же маршрутом по Северному морскому пути. Мы на транспортных судах тоже доставляли грузы и в порт Сабетта, и на Котельный, ходили на Землю Франца-Иосифа, и даже Северным морским путем ходили в Китай. Работали, конечно, под проводкой ледоколов. В какой-то момент стало интересно попробовать свои силы на ледоколе.

По ту сторону буксирного троса

Если транспортные суда перевозят всякие грузы, то ледоколы обеспечивают работу транспортного флота в ледовых условиях: прокладывают ледовый канал, по которому за ними следуют не приспособленные к самостоятельному плаванию в тяжелых ледовых условиях суда.

При этом в зависимости от ледовой обстановки и самого судна решается вопрос, пройдет ли оно за ледоколом самостоятельно или будет взято на буксир. На практике во льдах используют два вида буксировки: на коротком, до 40 м, тросе и вплотную — когда буксируемое судно стыкуется с ледоколом, заводя свой нос в специальный вырез на корме ледокола.

— Операция требует ювелирной точности, надо рассчитать скорость, траекторию, чтобы не ударить и не повредить корпус судна. У меня такого опыта раньше не было. Как это происходит: огромный ледокол должен подойти вплотную к форштевню судна — “взять его в кормовой вырез”, вахтенный матрос на корме подсказывает знаками “левее”, “правее”, происходит стыковка, дальше нос буксируемого судна крепят на ледоколе буксирным тросом. В первый раз делать это было очень сложно и волнительно, но так интересно! Потом, когда все получается, приходит восторг: ты ведешь огромный ледокол 150 м длиной и 30 — шириной, так аккуратно подходишь и — оп, судно на буксире, — не без гордости рассказывает девушка.

В должности второго помощника капитана ледокола “Ямал” Марина Старовойтова отработала год. В ее обязанности входит планирование и контроль маршрута атомохода, работа с электронными и бумажными картами. Ей нужно следить за множеством факторов: за ледовой обстановкой, метеопрогнозом, структурой льда, глубинами, за проводимыми судами. Каждый шаг отмечается в судовом журнале, в зоне действия службы управления движением судов ведется радиообмен.

— Например, мы часто работаем в Обской губе, там есть определенные точки доклада, необходимо отслеживать ситуацию и сообщать по мере движения, какие точки ты миновал, — поясняет Марина. — Конечно, такая работа требует максимального внимания. Если на транспорте ты проложил маршрут — у нас говорят “сделал предварительную прокладку”, и по проложенному курсу следуешь, то на ледоколе ты постоянно находишься в поиске оптимального пути, потому что ты не один, за тобой идет судно. Если это тяжелый лед, то это судно берется на буксир. И несмотря на мой опыт, полученный на транспортах, для меня это было ново, все в профессии открылось по-другому.

Вопрос о том, не помышляет ли стать капитаном, ведь энергии у нее почти как в атомном сердце “Ямала”, вызывает улыбку.

— Плох тот моряк, который не мечтает стать капитаном. А если серьезно — это очень большая ответственность, быть старшим помощником и тем более капитаном. Здесь нужен опыт, нужно много и продуктивно трудиться. Работу я свою люблю, но загадывать не буду — время покажет и море покажет.

“Как я догоняла ледокол”

Пока Марина проходила согласование в “Атомфлоте”, медкомиссию, оформляла документы, ледокол “Ямал”, на который ее распределили, успел уйти в рейс. Пришлось добираться до рабочего места на попутных судах.

— Если взглянуть со стороны, это было как в кино, целая операция под названием “как я догоняла ледокол”. Буксир из Мурманска доставил меня и моих коллег на борт танкера, который следовал в том же направлении и должен был пройти район работы ледокола, на нем мы и подошли в точку встречи. Ну а дальше по шторм-трапу со своими чемоданами пришлось спускаться в моторную лодку, которую за мной прислали с “Ямала”, а затем снова наверх, на борт ледокола, — вспоминает Марина.

Однако такой морской эквилибристикой нашу героиню было не напугать, она тут же добавила, что подъем и спуск по шторм-трапу — это часть привычных для любого моряка упражнений, и когда она работала старпомом на транспорте, нужно было часто спускаться проверять осадку судна.

На борту “Ямала” новенькую встретили тепло, в экипаже из сотни человек нашлись боевые товарищи, ранее проверенные в морях, однокашники по Макаровке.

— Всегда, когда приходишь на новое судно, есть волнение — как встретит экипаж, как воспримет. Поднимаясь на борт “Ямала”, я ожидала встретить знакомые лица, я их встретила, чему была очень-очень рада, мы вместе работали на АЛВ “Севморпуть”, с кем-то вместе в университете учились, конечно, я сразу взбодрилась, штурманский состав — очень дружелюбные ребята, знают свое дело, все мне объяснили и показали. Наставник у меня был очень хороший — Герасимов Сергей Николаевич, он старпом, я проходила у него стажировку. Так что я почувствовала себя эмоционально комфортно, а это тоже очень важно!

Сутки на ледоколе поделены на шесть равных временных отрезков по четыре часа — вахты. Каждый несет вахту по четыре часа через восемь, согласно графику. Марина Старовойтова заступает ежедневно в 8 утра и в 8 вечера. 

Жизнь после вахты

— В свободное время кто куда, а я обычно в спортзал, их у нас на ледоколе два: большой, для командных игр, я хожу в волейбол играть, второй — меленький, тренажерный. Есть бассейн с забортной водой, ее подогревают. Есть огромная библиотека, шахматный клуб, рекомендуется и на прогулки выходить на вертолетную площадку, — перечисляет Марина.

Но позже признается, что первым делом в любую свободную минутку старается выйти на связь с сыном. 9-летний Артем ждет маму из долгих рейсов в небольшом городке Унеча в Брянской области. Там и сама Марина родилась и выросла, там живет ее семья, оттуда она уже много лет приезжает в Мурманск, чтобы уйти в очередной рейс.

— Сейчас рейсы по четыре месяца, а когда работала на транспортном флоте, бывало и вдвое дольше, самый продолжительный вышел 11 месяцев и несколько дней. Вот тогда конечно тяжело было вдалеке от родных. Спасает то, что есть спутниковый телефон и интернет. Бывает, что уроки с сыном делаем в WhatsApp. Меня часто спрашивают, что самое сложное в работе. Так вот могу сказать, что самое сложное — это разлука с близкими, когда уезжаешь из дома, понимая, что обнимешь родных минимум через 120 дней!

Атомный ледокол может непрерывно находиться в море до пяти лет без перегрузки ядерного топлива, в порт он заходит только для того, чтобы сменить экипаж и пополнить запас продовольствия.

Улыбка “Ямала”

Ледокол “Ямал” получил свое имя в 1992 году и тогда же был спущен на воду, а заложен — в 1986 году на Балтийском судостроительном заводе имени Серго Орджоникидзе в Ленинграде как модернизированная версия проекта 10521 “Арктика” под именем “Октябрьская революция”. В 2000 году ледокол совершил экспедицию к Северному полюсу для встречи третьего тысячелетия. “Ямал” — девятое судно, достигшее Северного полюса, всего же он совершил 48 рейсов к макушке Земли.

— Нет больше нигде в мире ни одного ледокола с улыбающейся акульей пастью. По этой зубастой улыбке “Ямал” узнают везде, — рассказывает Марина. — Акулья пасть появилась у него в 1994 году, когда он возил детей из разных стран мира на Северный полюс, с тех пор так и ходит во льдах, “улыбаясь” встречным судам, эта улыбка уже стала мировым брендом.

А еще, говорят моряки, у каждого корабля есть своя аура. От “Ямала”, делится впечатлениями Марина, веет надежностью, уверенностью. Атомоход имеет два реактора мощностью 75 тыс. л.с. и благодаря своей конструкции может преодолевать льды толщиной до 2,5 м. Качка есть на всех судах, но есть присущая всем судам такого класса вибрация, особенно она усиливается, когда корабль работает во льдах.

— Тем, кто идет в Арктику на ледоколе впервые, в некоторые моменты, когда лед ломается и трещит под напором ледокола, становится жутковато, но я привыкла, и меня это не пугает.

А еще есть морская штурманская примета, в которую верят, но не всегда соблюдают на ледоколах: нельзя поворачиваться спиной к иллюминатору, чтобы не разозлить море.

— Да, есть такая примета, но на ледоколах в полной мере выполнить ее невозможно в силу специфики работы, и капитан, и его помощники, и штурманы должны смотреть не только вперед, но и назад, контролировать, как идут суда в караване или на буксире. Вот такая морская правда, — улыбается помощник капитана “Ямала”, улыбка у нее теплая, уверенная, очень человечная, и от нее тоже веет надежностью.

Эльвира Серга